Со времени основания Моздока, в степи, примыкающей к городу с  севера, было организовано более 40 хуторов (сел и выселок). Значительное большинство их перестали существовать  в 40-х годах XX века. Сайт посвящен различным аспектам жизни и деятельности моздокских хуторян

ИСТОРИКО-СТАТИСТИЧЕСКИЯ СВЕДЕНИЯ О ГОРОДЕ

МОЗДОКЕ.

НА СТОЛЕТНИЙ ЮБИЛЕЙ ГОРОДА МОЗДОКА

в 1870 году [1].

«Историю творим не мы — мы только ее принимаем».

Моздок, после Кизляра, старейший город терской области. В нынешнем 1870 году, 22 января, исполнилось ровно СТО ЛЕТ, со времени возведения моздокского селения на степень города. По поводу такого, во всяком случае, знаменательного события, обобщение исторических сведений о первоначальном основании Моздока и, затем, о дальнейшем его существовании, полагаем, прилично случаю и небезинтересно для изучающих историю распространения русского владычества и развития гражданственности на северном Кавказе.

Моздок расположен на левом берегу р. Терека, под 43°44'5" широты и под 62°20'12" долготы от перваго меридиана и по определению академика Рупрехта, лежит на высоте 465 англ. футов над уровнем Черного моря. Знатоки черкесского языка слово «моздок» переводят «густой лес», остатки которого и теперь, кое-где, в окрестности уцелели. Ученые путешественники, Гюльденштет и Дюбуа де-Монпере, основывалсь на исторических сказаниях Страбона, а отчасти судя по развалинам, находящимся в Абхазии, в верховьях Кубани и Лабы, полагали, что моздокское урочище ещё в глубокой древности было обитаемо и лежало на пути сообщения Абхазии, Кахетии, Грузии и Дербента с северною плоскостию понто-каспийского перешейка и далее - с Крымом. В первой половине XVIII столетия, в моздокском урочище не было, однакож, никакого поселения; не было даже никаких его следов.

[1] При составлении этой монографии служили источииками: хозяйственное описание Астраханской и Кавказской губернии. С.-Петербург 1809 года. О Кавказской линии. I. Дебу, С.-Петербург, 1829. Журнал «Русское Слово» 1859 г. Историческое обозрение Грузии Головина, прилож. к Кавказ. календарю 1864 года. Журнал «Странник» апрель 1867 года. Сборник статистич. сведений о Ставропольской губернии 1868 и 1869 годов. Материалы для новейшей истории Кавказа с 1722 по 1803 год, Буткова. С.-Петербург 1869 года.

Не станем отыскивать древних обитателей моздокского урочища. Между ними и нынешними его обитателями нет никакой исторической связи. Они стерлись с лица земли во мраке давно минувших веков и для нашей монографии по этому лишни. Но мы не можем не остановиться на событии, случившемся в последней четверти XVII столетия, когда там не было еще русского поселения.

Головин, в историческом обозрении Грузии, говорит, что младший сын Вахтанга V, Арчил, царь Карталинский, по настоятельным требованиям персидского шаха, утесняемый и преследуемый родным братом своим Георгием XI, в 1676—1678 г. [2] отправил посольство к царю Федору Алексеевичу с просьбою о дозволении ему приехать в Москву и вступить в его подданство. В вознаграждение за такую жертву Арчил требовал только, чтобы брат выдал ему орудия смерти Спасителя—копье, вервие и погребальные пелены. Получив эти сокровища и просимое дозволение, Арчил с семейством своим, отправился в Москву; но во время остановки, для ночлега, в моздокском урочище, в случившемся пожаре, везомая им в Россию святыня сделалась жертвою огня. Здесь кстати поставить вопрос: не на том ли самом месте явилась в последствии другая святыня - чудотворная икона Иверской Богоматери, называемая ныне Моздокскою? К сожалению, вопрос этот навсегда останется без ответа, не более как догадкою, потому что предание сохранило нам очень скудныя сведения, не только о месте, но и о времени этого события.

[2] По другим источникам Вахтанг V умер в 1676 г., а сын его Арчил, царь Карталинский, в 1700 г. отправился в Россию. В свите его был князь Георгий Дадиан. См. описание происхождения князей Дадиановых, в гербовнике дворянских родов.

По свидетельству современника, престарелого моздокского армянина Стефана Иевангулова, это случилось во время существования в Моздоке епископской кафедры занимаемой епископом Гаием (Гаиес) - следовательно, между 1793 и 1797 годами и на том месте, где ныне существует деревянная церковь, в честь праздника успения Богоматери, в которой и находится чудотворная икона. Трудно объяснить каким образом при епископском управлении мог затеряться для потомства, не только день, но и год явления иконы; утешительно по крайней мере то, что с того времени в религиозном отношении, Моздок приобрел важное значение для православного населения северного Кавказа.

Владелец чеченской деревни Герменчук, князь Девлет Гирей, ротмистр, старший сын генерал-майора князя Эльмурзы-Бековича Черкаского, командира терско-кизлярского казачьего войска, в 1755 года хотел было поселиться с своими подвластными в моздокском урочище, но получив на просьбу свою о том отказ, остался на прежнем месте жительства, против станицы Червленной. Промысл Всевышнего видимо предназначал моздокское урочище для иных событий, для другой цели!

Едва созрела мысль правительства о заселении левого берега Терека, как находившийся в Петербурге один из кабардинских депутатов, владелец малой Кабарды, Каргоко-Канчекин, тот час заявил желание переселиться с частию своих подданных, до 40 дворов, на левый берег Терека, обещаясь уговаривать к тому же осетинов, кистов и других горцев. Но что важнее - Каргоко, в доказательство искренности своего намерения, тогда же принял ев. крещение, в коем наречен Андреем (Ивановичем). Вскоре крестилась жена его и дети.

Чин подполковника с приличным жалованием, золотая медаль и титул князя Черкаского-Канчокина (до него кабардинцы не титуловались князьями, а просто владельцами) были заслуженною наградою его преданности России. (Следует заметить, что Канчокин еще в 1751 году хотел было поселиться в соседстве Брагунов, против Червленной станицы и служить России подобно кизлярским окоченским татарам. Позволение ему дано; но переселение почему-то не последовало). В тоже время и три узденя, находившиеся в Петергурге с ним, также награждены серебряными медалями. Сверх того, Кончокину предоставлено было право выбрать для поселения место, какое пожелает - урочище ли Моздок, Мекени, или другое какое, на левом берегу Терека, с тем, чтобы избранное место удобно было для большаго поселения и построения крепости. Постройка селения, и на первый случай форпоста, тогда же возложена была на подполковника Гака.

Князь Андрей Иванович Черкаский-Канчокин выбрал урочище Моздок. По неизвестным, однакож, причинам осуществление его желания слишком замедлилось.

Хронологический указатель важнейших на Кавказе событий (см. Кавк. календ. за любой год) основание моздокского поселения относит к 1759 году, но едва ли исторически верно. В материалах же Буткова, для новейшей истории Кавказа, находим, что в Моздоке только в 1763 г. построен форпост, два казенные дома—один для кн. Андрея Канчокина, а другой для подполковника Гака и церковь Сошествия Св. Духа. На постройку церкви этой отпущено было из казны 3000 руб. и от двора, из гардероба, несколько старого платья на ризницу, а священнику и дьячку положено было жалованье. Вскоре пожаловано для той же церкви еще три ризы с принадлежностями, книги, колокола и проч. Но постройка самой церкви (вероятно освящение) и земляного вала вокруг селения окончена не ранее 1705 года.

Дальнейшее строение, Моздока шло медленно, потому что вследствие новых обстоятельств встретились непредвиденныя затруднения. Дело в том, что наше правительство считало, что моздокское урочище лежит вне кабардинских земель, находившихся по Белградскому договору (18 сентября 1738 г.) в барьере, а кабардинцы присвоивали его себе. В свою очередь Турция; встревоженная ложным слухом, что в Моздоке заложена новая крепость, тайно подсылала доверенных людей осмотреть ее на месте. Дело доходило даже до дипломатической переписки. Коллегия иностранных дел, рескриптом 21 сентября 1765 года, писала резиденту Обрезкову и поверенному в делах Левашову употребить все способы для успокоения порты, а между тем, два дня спустя, секретно предписывала кизлярскому коменданту генерал-маиору Потапову укрепление Моздока строить скорее и, производя работы с большою осторожностью, откладывать ненужныя до удобнейшего времени. Подполковник Гак занялся так деятельно, что в том же году (1765) успел перестроить моздокский форпост в значительное для Кавказа укрепление, а селение, иначе форштат, как уже сказано, окопать валом. Укрепление имело для въезда 5 ворот: Кавказские, Терские, Кизлярские, Астраханские и Екатериноградские. Последние, впрочем, вероятно, были в последствии или вновь сделаны, или переименованы, потому что тогда Екатеринограда еще не существовало. Все работы производимы были солдатами, которым платили по плакату за выемку земли по 25 коп. с куб. саженя, а за погонную сажень земляного вала по 10 р. В 1776 году, для защиты новокрещенных горцев, в Моздоке находилась уже драгунская команда и 1000 калмык.

Кабардинцы неравнодушно смотрели на занятие моздокского урочища, а в возводимом там укреплении видели посягательство на их свободу и потому, не довольствуясь передачею ложных известий Турции, они еще в 1764 году отправили в Петербург депутатов своих, владельца Кайтука Кайсынова и почетнейшего узденя Шабаз Гирея Куденетова. Депутаты, в поданном ими прошении, жаловались на стеснение, делаемое им построением Моздока, мотивируя права свои на означенное урочище тем, что они издавна пользовались там лесом и пастбищами. Им ответили, что это доказывает не более, как снисходительность русского правительства, которое позволяло кабардинцам пасти скот, не только в этом урочище, но и по Куме и даже под самими гребенскими городками: но и что на этом они не должны основывать прав своих на означенные урочища; что, наконец, моздокское селение лежит на левой стороне Терека, гораздо ниже кабардинских жилищ и пашней, расположенных на противуположной стороне реки и, следовательно, в поземельных довольствиях стеснять их не может.

Вместе с таким категорическим ответом, наше правительство, желая смягчить его сухость, а более того задобрить кабардинцев, в знак императорской милости, вручило Кайтуку-Кайсынову 3000 руб. с тем, чтобы деньги эти, в общем собрании народа, розданы были всем владельцам и узденям, в виде награды за оказанную ими помощь при усмирении Чеченцев в 1757 и 1758 годах, но в сущности в надежде, что кабардинцы, видя продолжение к ним императорской милости, успокоятся и о моздокском урочище более хлопотать не будут. Один из депутатов, уздень Шабаз-Гирей Куденетов, обещал под присягою секретно извещать наше правительство о всем, что будет происходить в обоих кабардах, за что повелено производить ему жалованье, по 120 руб. в год. Куденетов, до конца жизни, свято исполнял обещание. Искренно преданный России, он умер в 1800 г. в чине майора.

Отказ в просьбе, объявленный депутатами в полном собрании народа, до того раздражил кабардинцев, что они, не приняв присланных 3 тыс. руб., удалились в верховья р. Кумы и,   соединившись с закубанцами и чеченцами, до конца 1779 года производили набеги на всем  протяжении наших границ. Между тем в Моздоке в 1764 году, считалось уже до 200 новокрещенных горцев, определен был лекарь и учреждена таможня. Таможню эту, по Высочайшему указу, 23 октября 1803 года перевели в Прочноокопскую крепость. Не упущена была из виду и потребность народного просвещения. По докладу коллегии иностранных дел, конфирмованному 27 сентября 1764 года, в Моздоке заведена школа, для обучения новокрещенных осетинских детей христианскому закону и русской грамоте. На содержание каждого ученика, на пищу и одежду, как равно и учителю, определено в месяц по 2 руб., с повеления отпускать деньги эти из кизлярских, или астраханских доходов, или же из астраханского банка. Как учреждение, так и управление школою, возлагалось на астраханского губернатора, генерал-поручика Бекетова и кизлярского коменданта, генерал-маиора Ступишина. Открытие, однакож, моздокской школы последовало не раньше 1765 года; потому, еще в том году вторично предписано было подполковнику Гаку заботится о скорейшем построении деревянного дома для школы и приискании учителя, знающего кроме русского и осетинский язык. Первым учителем в моздокской осетинской школе был определен дьячок Романов, и в последствии должность эту занимали дьяконы или дьячки. Содержание учеников и учителя в 1767 г. возвышено до 4 руб. в месяц, потому уважению, что корыстолюбивые отцы и родственники, приезжая часто в Моздок, отбирали у детей деньги, оставляя их в крайней бедности, без рубах, обуви, а часто и без пищи.

Заботливость правительства о моздокском селении, как в хозяйственном и военном отношении, так и в деле распространения христианского учения между последователями Магомета, с самого начала проявлялась с усиленною деятельностию, как это доказывается распоряжениями того времени. Так, Высочайшим указом 9 июля 1765 года повелено ежегодно отпускать в распоряжение местного начальника по 250 руб. на вспоможение выходцам из гор и поселявшимся в Моздоке осетинам. Разрешено принимать желающих поступать на службу и на жалованье во вновь учреждаемую в Моздоке горскую команду и дозволено переселяться из Кизляра армянам и разным людям римско-католического исповедания.

Между тем, виновник основания Моздока, князь Андрей Иванович Черкаский - Канчокин в 1776 г. умер, оставив после себя жену, двух дочерей, малолетнего сына Николая и сестру; всем им назначены были пенсии. Князь Николай Андреевич в последствии женился на дочери владельца малой кабарды Килесхановой, тоже принявшей христианство. Он был в чине подполковника, знал в совершенстве русский язык, не только разговорный но и письменный, и хотя жил в своем имении в малой кабарде, но часто приезжал в Моздок, особенно в посты для говения, где у него был дом и до 80 дворов крестьян. Одна из дочерей князя Андрея Ивановича была потом в замужестве за Уцмием, сыном владельца Джанбулатова рода, Джанхота Татарханова, который в 1782 году принял христианскую веру и произведенный в майоры жил и умер в Моздоке. В том же году генерал-поручик Потемкин был восприемником Петра и Максима Дударовых, братьев тагаурского старшины Кайтука-Дударова, причем Петр был пожалован чином капитана, а Максим - поручика. Императрица Екатерина, в бытность свою в 1786 году в Херсоне, была восприемницею осетинского кубатийского владельца, Кирмана Кубатиева, нареченного во св. крещении Александром, и пожаловала его чином секунд-майора. В Моздоке, князь Потемкин в 1790 г. был восприемником осетинских старшин: алагирского рода Соломона Гуриева, закинского - Григория Аришханова и нарского, Петра Шаликова - все они пожалованы чинами поручиков. Тогда же принял св. крещение и владелец малой кабарды Алексей Мисостов и поселился в Моздоке. Смотря на единичные примеры, осетинцы целыми деревнями принимали христианство. Словом, последняя четверть прошлого столетия со временем займет весьма интересную страницу в истории распространения христианства на северном Кавказе. Эра, которая, к сожалению, кончилась вместе с XVIII веком... В этом святом деле Моздок, с самого основания, был центральным пунктом пропаганды и дорог по этим воспоминаниям, так как теперь он дорог для православного населения северного Кавказа, по месту явленной чудотворной иконы Богоматери, на поклонение которой, ежегодно, со всех сторон стекаются в Моздоке тысячи богомольцев.

Моздокским поселенцам отведены были пахотные, сенокосные и огородные земли и лесные засеки в 1767 году. Замечательно, что все эти угодия размежеваны были между жителями по национальностям, так как там жили: русские, грузины, осетины, армяне и разные горцы. На первый раз им выдавали разныя семена для посева даром, а хлеб для пропитания займообразно. Все это доставлялось из Астрахани, на счет казны. Солдатам, в свободное от прямых служебных обязанностей время, дозволялось работать по найму у поселенцев, которые, в свою очередь, не могли отлучаться с места жительства без билетов, а ночью обязаны были содержать в секретных местах караулы, как необходимую предосторожность от воровства.

При всем том, экономическое развитие Моздокского селения едва ли шло так успешно, как шли другие начинания правительства. Торговля, эта душа экономической жизни, могла удовлетворять не сложные, но, во всяком случае, необходимые потребности поселенцев не иначе, как с оплатою внутренних пошлин, для чего в Моздоке и существовала таможня. Такой порядок вскоре признан однакож неудобным, так как взимание пошлин продолжалось с небольшим год. Товары доставлялись из Кизляра, который в свою очередь получал их: из андреевских и костековских деревень, из Шамахи, из Кабарды и вообще от горцев. В Кизляре был казенный склад железа для снабжения им жителей Кизляра, Моздока и казачьих станиц, по той цене, по которой железо обошлось казне с доставкою в Кизляр. Так, в 1770 году оно продавалось по 2 руб. пуд; железная лопата от 20 до 30 коп. Железо из казенного склада отпускалось жителям не иначе, как по билетам или по знакам моздокского коменданта и вообще местных начальников. В 1778 году частным людям вовсе запрещено торговать железом в Кизляре. Как только в 1765 г. была окончена и освящена моздокская церковь, существовавшая в Кизляре. в 1744 г. осетинская комиссия (вернее миссия) тот-час заняла в Моздоке подворье и поставила в нем игумена Грйгория. Случилось, что в том же году умер архимандрит Пахомий, начальник осетинской комиссии (он был грузин и в бытность свою в Грузии убит). По смерти Пахомия повелено в означенную комиссию начальниками назначать природных русских, с тем, чтобы они постоянно жили в Моздоке, а в Осетию ездили только временно. В следствие чего, в 1767 году игумен Григорий произведен в архимандриты и утвержден начальником осетинской комиссии.

Между тем два римско-католические патер  а, в сопровождении кистинского старшины и переводчика,, в 1765 году явились в Моздок, на осетинское подворье к игумену Григорию, с просьбою дозволить. им проповедывать Слово Божие. Подполковник Гак, не допустил их к пропаганде и водворению в Осетии и донес об этом коллегии иностранных дел, которая одобрила распоряжение Гака, и, указом от 29 августа на имя кизлярского коменданта генерал-маиора Потапова, предписала на будущее время, иноверных проповедников с северного Кавказа удалять.

Нельзя сказать, чтобы осуществление предначертаний правительства, при внешних затруднениях со стороны горцев было неудачное, или медленное; напротив, мы видим, что в относительно короткий период времени (с 1763 по 1768 год) много сделано. Россия, по окончании в 1762 году при Петре III прусской войны, имела возможность более свободно и более серьезно заняться кавказскими делами и то, что было сделано в Моздоке, было только началом той великой программы, на выполнение которой потребовалось целое столетие и миллионы материальных жертв и нравственных усилий...  Первоначальная  идея, так счастливо и вовремя подсказанная Канчокиным, с течением времени развилась до колоссальных размеров, и, при основании Моздока едва ли кто подозревал, что мы кладем краеугольный камень завоеванию Кавказа...

Открывшаяся в 1768 году война с Турциею создала новые потребности, а с ними и другое направление нашей деятельности. Россия вынуждена была одновременно действовать против Турции и на северном Кавказе, и в Грузии: в следствие чего и Моздок, в военном отношении, неожиданно получает важное значение. В нем учреждёны склады продовольственных и военных запасов, для войск действующих на Тереке, и назначен сборный пункт корпуса генерала Тотлебена, отправляемого в Грузию. Следует заметить, что подобные события всегда способствовали развитию экономического состояния кавказских городов, и Моздок, конечно, не мог не воспользоваться удобным к тому случаем.

Войска, стянутые в Моздок и предназначенные для действия в Грузии под командою генерал-майора графа Тбтлебена, состояли из Томского пехотного полка, 2-х карабинерных эскадронов, 2-х эскадронов гусар, 200 донских казаков, 800 калмык и 12 орудий. Для перевозки провианта, фуража и корпусных тяжестей были наряжены кизлярские татары, которые и в последствии доставляли подобныя тяжести из Моздока в Грузию, за что и награждены были шестью тысячами рублей.  

Тотлебен, должен был перейти горы кратчайшим путем и избрал тот, который известен ныне, под названием военно-грузинской дороги [3]. Он начал с того, что в ноябре 1769 года арестовал всех бывших тогда в Моздоке осетинских старшин, объявив им, чтобы они без всяких отлагательств исправляли все мосты на Тереке, по дороге в Грузию, и содержали их в исправности; а в нужных местах между Моздоком и Казбеком, учредил казачие форпосты и кордоны. Устроив все, с непонятною в наше время поспешностию, Тотлебен в глубокую осень 1769 года первый перешел Кавказские горы и вступил на зимние квартиры в Грузию. Таким отважным и удачным переходом Тотлебен, если и не обесмертил своего имени, то, во всяком случае, искупил прежние свои вины и загладил последующие ошибки

[3] В «Русском Слове» за 1859 год неизвестный автор статьи «Прежние и будущие пути на Кавказе», ошибочно говорят, что Тотлебен в 1769 г. перешел горы с отрядом в 400 человек, при 4 орудиях. Такой малый отряд какое мог иметь значение для воины с Турциею и мог ли оказать важную услугу Грузии и Имеретии, надеявшихся единственно на помощь русского оружия? Замечательно, что Тотлебен 11 апреля 1763 г. был лишен чинов, орденов и изгнан навсегда из России, а 27 мая 1769 года прощен, с возвращением ему прежних заслуг и отличий, и незнавши ни слова по-русски, получил в командование отдельно действующий корпус вне наших пределов...-.

Заметим, что в то время и по сию сторону гор военная линия занята была нами только по Тереку, от Кизляра до Моздока. Кочевья калмыков простирались тогда от Волги до Калауса, а кабардинцы и крымские ногайцы занимали все остальное пространство до устьев Кубани и Азовского моря. Собственно же русския поселения, долженствовавшия служить базисом нашей операционной линии, вытянулись, если можно так выразиться, длинным и узким языком от Каспийского моря до Моздока. Если бы не испытанная преданность и храбрость калмыков то положение наше на северном Кавказе было бы тогда крайне опасное и непрочное.                         

В таких затруднительных обстоятельствах Императрица Екатерина вызвала из Оренбурга командовавшаго там корпусом, генерал-майора графа де-Медема, и поручила ему войска,   действовавшие в Кизлярском крае, которые повелела усилит двумя драгунскими полками — оренбургским и уфимским. Вследствие чего де-Медем в распоражении своем имел кроме означенных полков: 3 эскадрона драгун с двумя пушками, взятыми из назначенного в Кизляр драгунского полка, 3 эскадрона гусар грузинского полка, тоже с двумя полковыми пушками, 4 роты кизлярского гарнизона  с шестью пушками, казаков: волгского войска 500 челов. [4], яицкого 500 чел., да еще поселенных   гребенских, терско-семейных и терско-кизлярскях казаков. 

[4] Волгские казаки тогда еще на линии поселены не были. Они только находились на Кавказе в походе, под командою войсковаго атамана, в последствии славного и храброго генерал-маиора Ивана Дмитриевича Савельева.

Главные же силы его (40,000) составляли калмыки, под личным предводительством наместника ханства, сколько таковых, за отправлением в Крым (20,000) к армии графа Румянцова, оставалось. Вместе с калмыками должны были действовать все донские казаки, оставшиеся за раскомандированием по домам. Случилось так, что прежде чем де-Медем прибыл на линию и вступил в командование корпусом, война началась уже в Кубанской стороне. Кабардинцы, соединившись с кубанскими ногайцами, двинулись первые с намерением взять Моздок. Проведав вовремя о таких намерениях, Убуши, наместник калмыцкого ханства, собрал  наскоро 20,000 калмыков, встретил неприятеля 29 апреля 1769 года при р. Калаусе, в 25 верстах от устья ее в Манычь, и одержал над ним блистательную, победу. Калмыки отняли все бывшие у неприятеля 5 знамен, множество панцирей, ружья и более 5000 лошадей. Пленных взято немного, потому что калмыки никому пощады не давали. Немногие спаслись, кто не лег на месте, тот утонул в Калаусе. В этом славном деле калмыки потеряли только убитыми и раненными 15 человек. На самом месте побоища Убуши велел насыпать высокий курган и назвал его „курганом победы", а на противуположной стороне Калауса другой, который назван им „курганом пиршества". 

Оба эти кургана существуют и теперь, и первый из них „Байрин-толго" вошел в триангуляционную сеть северного Кавказа [5]. Победа эта не только спасла Моздок, но имела решительное влияние на дальнейший ход войны с Турциею, кончившейся с пользою и славою для России. 

[5] Курган «Байрин-толго» причислен к пунктам 2-го класса триангуляции северного Кавказа. Географическое положение кургана определено под 45° 48' 59,27" широты и 60" 52' 25,68" долготы от перваго меридиана. Абсолютная высота кургана над уровнем моря 304,22 англ. фут. Многочисленные курганы, рассеянные на степях Ставропольской губернии, давно уже ждут изучения. До сих пор мы знали толко курганы могильные, сторожевые, теперь «Байрин-толго» доказывает, что есть еще курганы—памятники сражений.

Генерал де-Медем, по прибытии на Кавказ, основал главную свою квартиру в станице Щедринской и построил там редут. В 1770 г. в Моздок переведен из Астрахани гарнизонный баталион, из ближайших мест доставлено и поставлено на крепостных стенах 40 орудий, для несения артиллерийской службы переселено с Дону 100 семейств сказочных казаков, и сформирована горская команда в 214 человек по штату. В Моздок, как главный интендантский и провиантский склад, доставляемы были на арбах из Астрахани военные запасы и артиллерийские снаряды, из Очинской пристани, на Каспийском море, провиант. Вся перевозка возложена на кизлярских татар, с вознаграждением их по плакату. Но едва ли не важнее всех этих мероприятий, чисто военного характера, было то, что по докладу иностранных и военных дел коллегии, высочайше утвержденному 22 января 1770 года, Моздок возведен на степень города.

Нет сведений, когда именно получено на месте и обнародовано высочайшее повеление 22 января; можно только допустить, что объявление Моздоку столь важного в экономическом отношении  государственного акта последовало в храмовой праздник сошествия Св. Духа, в первой и единственной тогда Моздокской церкви, и вероятно, последовало с обычною в подобных случаях торжественностию. Предположение такое можно основывать на том, что тогда на Кавказе не было почтовых  сообщений,  и если известие о смерти Петра I, скончавшегося 28 января 1724 года, отправленное из Петербурга с нарочным курь-ером, было получено в Дербенте   только на праздник св. Пасхи, то едва ли и указ 22 января мог быть получен в Моздоке раньше.

Вместе с титулом новому городу дан и новый начальник, в лице полковника Иванова, принявшего должность от подполковника Гака, а войскам, действующим на Тереке, присвоено название Моздокского корпуса.

После всего, что было сделано, Моздок имел, конечно, основание рассчитывать на более продолжительное военное и более прочное экономическое значение, но, к сожалению, его основательные, по видимому, расчеты далеко не осуществились!.. Новый титул не изменил ни его  социальных, ни экономических условий. Административные порядки в Моздоке на долго еще оставались те же, какие заведены были сначала. Жители разделялись тогда на национальные группы: русских, грузин, армян, осетин, черкес и вообще разных наименований горцев, состоявших на службе, в качестве казаков. Между всеми ими первые (русские) составляли едва заметное меньшинство. Каждая группа управлялась своими выборными и по своим народным обычаям, а всеми ими ведал военный начальник города—комендант. Руководствовался ли он каким либо уставом, или собственными соображениями, неизвестно (издание городового положения последовало только спустя пятнадцать лет,— 21 апреля 1785 года), как равно неизвестно и число тогдашних моздокских жителей.

Разноплеменное население, приютившееся под стенами Моздокской крепости, пользовалось одинаковыми естественными деятелями природы и усвоенного труда, хотя далеко не при одинаковых социальных условиях; так: армяне, пользуясь своими привилегиями, вели торговлю; грузины, тогда более гости, чем подданные - промышляли в духанах; не многочисленные русские были маркитантами; осетины, получавшие в пособие при поселении по 20 руб. на двор, занимались скотоводством и в тоже время все, следуя национальным склонностям, то обрабатывали землю под посевы хлеба, то заводили виноградные и тутовые плантации. 

Немногия мастерства и ремесла подразделялись на две главные группы: обрабатывающую металлы и обрабатывающую дерево и глину. Представителей обеих групп можно было еще подразделить и по национальностям, так напр. слесаря, кузнецы, медники и серебренники были армяне, грузины, осетины, черкесы, а плотники, столяры, печники, кирпичники были русские, преимущественно солдаты расположенных в Моздоке войск. Но портных и сапожников каждая группа населения имела своих.

В городских жилых строениях преобладали азиатские сакли с плоскими земляными кровлями; затем, немного было домов деревянных, рубленных в углы забранных в столбы, турлучных, или плетенных из хвороста, или наконец, саманных. По одному виду и способу постройки можно было угадать и национальность владельца. Местные леса лиственных пород давали в изобилии строительный материал, но лес хвойный (сосну, ель) привозили из Кизляра, куда он, как и ныне, доставлялся по Волге и морем. 

Тогда (1765 г.) в Кизляре цены на строевой лес были следующие: брус сосновый на сваи трех-саженный 5—6 вершк. в обрубе, от 20 до 27 к.; брус сосновый на сваи трехсаженный, 6 вершков в отрубе, 27 копеек. Понятно, что доставка в Моздок на арбах, возвышала цену соснового строительного леса, быть может, вдвое.

Не от дешевизны однакож строительных материалов зависело развитие экономического состояния Моздока, как и других, в последствии возникших на северном Кавказе городов, - оно прежде всего обусловливалось успехами колонизации. Обыкновенно с новыми переселенцами являются и новые потребности, удовлетворение которых дело торговли, а главным пунктом ее деятельности всегда бывает город. 

Моздоку вскоре представился случай расширить круг торговли вниз по Тереку. Высочайшим именным указом еще 2-го июля 1765 г. повелено было графу Никите Ивановичу Панину поселить на Тереке 517 семейств волгских казаков, живших около Дубовки, в станицах: Дубовке, Балаклеи, Караванкине и Антиновке. Пятисотенный казачий полк, под командою майора (в последствии храброго и славного генерал-маиора Ивана Дмитриевича Савельева), тогда же пришел на Кавказ; но семейства казаков только в 1770 году прибыли на линию и поселены в станицах: Галюгаевекой, Ищорской, Наурской, Мекенской и Калиновской,—но уже под новым названием „Моздокского казачьяго полка".

Продолжение монографии >>>